Охотустройство: в прошлом и теперь
Более полувека назад, когда нефтедоллары ещё не текли рекой в казну, и производствам, пополняющим валютные запасы, уделялось особое внимание, в поле зрения руководства страны попало и охотничье хозяйство. Для комплексного освоения огромных ресурсов тайги Сибири и Дальнего Востока решили создать сеть государственных и кооперативных промысловых хозяйств (ГПХ, КЗПХ). Но прежде чем приступать к практическому выполнению задуманного, необходимы были конкретные данные с мест, для сбора которых при Главохоте были созданы охотустрои- тельные экспедиции. Зоной ответственности одной из них была определена Восточная Сибирь с Дальним Востоком в придачу.
Восточно-Сибирская охотустроительная экспедиция прибыла в Хабаровск в 1964 году. А точнее — прибыл «управленческий аппарат», с несколькими исполнителями и амбициозными задачами. Предполагалось набрать специалистов и в кратчайшие сроки разработать проекты внутрихозяйственного охотустройства госпромхозов. Нужно сказать, что подбор специалистов не был трудной задачей — охотоведы тех времён котировались практически наравне с геологами, и в институт молодёжь шла не только за «корочками». Толковых ребят с романтическими наклонностями хватало. Поэтому четыре полевые партии молодых бродяг-энтузиастов, жаждущих приключений в духе Джека Лондона, определились уже к первому полевому сезону. Хабаровский край, Приморье, Сахалин, Камчатка, по году, с полным циклом полевых и камеральных работ на один госпромхоз, и вот уже к началу 70-х годов пухлые тома проектной документации по всем хозяйствам оказались на столе руководства.
В содержании — всё, начиная от проекта территориальной охотхозяйственной структуры, с приложением паспортов промысловых и производственных участков. Максимальный набор информации по распространению, численности, фактическому и плановому освоению популяций всех промысловых животных, таёжному и капитальному строительству. А коль скоро хозяйствам предписывалось быть комплексными — полный набор сведений о ресурсах дикоросов вплоть до паспортизации массивов.
Более того, там, где возможности для развития рентабельного освоения чисто охотничьих дел были ограниченными, рассматривались все совместимые с ними сопутствующие отрасли: пчеловодство, рыбный или морской зверобойный промысел, развитие звероводства, туризма и т.п. Чего только не планировали, чтобы выйти на устойчивую рентабельность — вплоть до выращивания гаоляна или женьшеня, бондарного производства и виноделия из местных плодов и ягод — «плодово-выгодных», как называли их в народе. И не пустые рекомендации, а под- креплённые экономическими расчётами. Охотоведы, геоботаники, картографы, инженеры-строители, экономисты (да кого только не приходилось принимать в состав полевых партий!), по сути, по 8–9 месяцев не вылезали из «полей», чтобы затем за 2–3 месяца «камералки» составить пятилетние планы развития с указанием объёмов и рублей….
Следует заметить, что всё время, пока шло устройство госпромхозов, тогдашние корифеи охотоведческой науки, преимущественно из Иркутска, выступали с резкой критикой: сомнению подвергалась сама идея выполнения таких работ специализированными экспедициями.
Поэтому перспективы существования организации, по окончании устройства госпромхозов, были, мягко говоря, весь- ма туманными. Проекты межхозяйствен- ного охотустройства, главной целью исполнения которых были разборки с существующими границами пользовате- лей, решались «по ходу пьесы», и на будущее в числе потенциальных заказчи- ков намечались только хозяйства потребкооперации.
Но Центросоюз всё присматривался да примеривался. И, чтобы стимулировать ускорение принятия жизненно необходимого решения, было решено «брать кооперацию штурмом», а начинать его — с тогдашнего центра охотоведения, Иркутска, а именно — с Иркутского треста коопзверопромхозов. К счастью, хоть и с большим трудом, всё-таки удалось заключить «пробный» договор на внутрихозяйственное устройство КЗПХ «Присаянский». Куда и отправилась наша поле- вая партия, считавшаяся самой профессиональной и укомплектованной.
А по окончании полевых работ, после предварительной обработки данных, кроме руководителей организаций, имеющих отношение к охоте, на совеща- ние были приглашены все оппоненты, включая имеющего огромный авторитет профессора В.Н. Скалона, широко известного в стране ученого-соболятника В.В. Тимофеева, декана охотфака ИСХИ Н.С. Свиридова и других представителей научного бомонда. Стены зала были уве- шаны таблицами и картами, доклады основывались на оригинальных полевых сборах, ответы на вопросы звучали исчерпывающе и убедительно.
До сих пор почти дословно помню слова В.В. Тимофеева, сказанные в заключение: «Всё дельно. Но остаюсь при мнении, что внутрихозяйственное охоту- стройство — процесс бесконечный, это внутреннее дело специалистов хозяйства. Что касается моей критики экспеди- ционного проектирования, признаюсь, что просто не знал, что вы «печку» делаете, от которой можно «плясать» дальше. Такой объём начальной информации, понятное дело, собрать охотоведам промхозов не по зубам».
Нужно сказать, что В.В. Тимофеев и В.Н. Скалон недолюбливали друг друга. Но после этого совещания они ушли вместе, а охотустройству коопзверопромхозов экспедиционным методом наукой был дан «зелёный свет». Полевые партии неоднократно возвращались по истечении 10 ревизионных лет, чтобы проанализировать сделанное и составить проекты дальнейшего развития. Понятное дело, что постоянные разъезды и неустроенность быта обусловливали и постоянную ротацию исполнителей. Но была эта организация настоящей «кузницей кадров», которые по завершении изыскательской эпопеи без работы не оставались, пополняя НИИ и руководящий состав отрасли. В результате экспедиция отработала до самого разгрома промхозов, учинённого в известные «лихие 90-е».
Что касается исполнения составляемых «пятилеток» — естественно, что ни одна из них не была выполнена в запланированных объёмах. Виктор Владимирович был в этом прав: охотустройство — процесс бесконечный. Жизнь постоянно заставляет вносить коррективы: где-то случались лесные пожары, что-то уходило под рубки, где-то образовывались, но чаще умирали населённые пункты, менялась конъюнктура рынка и т.п.
Не говоря уж о непредсказуемости изменений численности зверья лесного. Требуемый плановыми органами «ежегодно нарастающий итог» можно было обосновывать только от средних показателей, по мере улучшения организации, полно- ты освоения и оснащения угодий.
К счастью, руководители прошлых лет прекрасно понимали это и материалы охотустройства всегда имели статус рекомендательных и не более того. К сожалению, настолько рекомендательных, что даже ошибки в описании границ либо в определении площадей (иной раз на многие десятки тыс. га), обнаруженные и обнародованные охотустроителями, чиновниками не исправлялись. Причины банальны: это хлопотно, обусловливало необходимость изменения «решений и постановлений», но главное — выявление авторов этих ошибок. А кому же хочется получать «строгача» по партийной линии? Но «печкой» для местных специалистов материалы охотустройства, бесспорно, служили. Карты типов угодий, расположения и продуктивности массивов дикоросов, охотхозяйственной организации территории, нормативы площадной нагрузки в зависимости от их производительности, таёжное строительство, методики и много всего другого можно было почерпнуть из этих настольных книг. Проекты охотустройства использовались не толь- ко местными специалистами. На результатах обобщения и анализа информации выходили в свет научные статьи, защищались дипломы и диссертации. Всё это было и ушло вместе с промхозами. Чтобы вернуться в извращенном виде.
Впрочем, иначе и быть не могло. Социальный лифт, на котором поднимались по служебной лестнице именно специалисты, застрял где-то на первом этаже «нового дома» с громкой вывеской «капитализм». В руководители охотничьим хозяйством РФ по непонятным каналам проникли хитрецы, понимающие толк нахождения «при власти», которым было не с руки заниматься изучением фундамента управления этой сложной отраслью хозяйствования. А чтобы не выглядеть профанами, начали с чистого листа.
Первым делом — изобретать язык «посвящённых», а по сути — прикрывающий профнепригодность. И изобрели- таки. Хоть и «птичий», как его назвал док- тор биологических наук В.А. Кузякин, но вполне подчёркивающий превосходство над простым охотничьим людом. Определение «охотничье хозяйство» было заменено на «охотничье угодье», а «угодья» — на «элементы среды обитания». Охотничьи животные стали поголовно, а не в сумме «ресурсами», которые научились болеть, размножаться и т.п. (болезни ресурсов, размножение ресурсов). Ну и другие чудеса во множестве, требующие переводчика и несопоставимые с огромным пластом многовековой охотничьей литературы.
Что касается охотустройства — в новом виде оное таково, что приходится горько сожалеть, что специалисты про- шлого с таким усердием доказывали необходимость этого действа. Спорить с этим чиновники не стали, и обязали все субъекты Федерации провести межхо- зяйственное охотустройство. Правильный шаг, так как на теле промхозов образовалась масса хозяйств («угодий» по- новому), и следовало разобраться в границах и площадях.
Одним словом, провести ревизию. Но в обязательное содержание этих проектов натолкали такой объём работ, что без «франко-потолков» от общеизвестного «фонаря» исполнить эту работу на огромных территориях субъектов было невозможно. Чего стоят только карты мест обитания охотничьих животных («элементов среды обитания охотничьих ресурсов» в новом виде), которые, в общем-то, всегда были основой внутрихозяйственного охотустройства. По ним проводили учётные работы и экстраполировали их результаты. По их выделам уточняли границы и площади распространения животных, делали бонитировку. По их производи- тельности оптимизировали размеры промысловых участков, планировали таёжное строительство и т.п. Но перечень тех «элементов», обязательный для исполне- ния по приказу МПР РФ № 335 от 31. 08. 2010 таков, что фактически исключает перечисленные возможности.
К примеру, в один «элемент» «хвойные вечнозелёные» намешаны и елово-пихтовая тайга, и кедровники. В «хвойные листопадные» — мшисто-багульниковые, травянисто-кустарничковые, лишайниковые лиственничники и т.п. В этих таксонах и видовой состав обитающих животных разный, не говоря о кратной разнице в производительности. Но не только это новая, с позволения сказать, «типология» абсолютно несовместима с базой данных, накопленных по типам угодий за полвека. И напрашивается вопрос: для чего вообще нужны эти карты, на изготовление которых затрачены по стране десятки миллионов рублей, если даже учёты до сих пор проводятся по трём категориям («лес», «поле», «болото»)?
Единственным оправданием этих затрат могло бы быть установление диф- ференцированной, в зависимости от ценности типов угодий, платы при заключении охотхозяйственных соглашений. Но об этом даже и разговоров нет и за гектар пустынных марей, и за обильный зверьём кедрово-широколиственный лес одна цена…
Межхозяйственное охотустройство позади. «Выхлоп» невелик, потому как, несмотря на «Утверждения» материалов главами субъектов и «Согласования» с МПР РФ, материалы как имели рекомендательный статус, так таковыми и остались. Как были выявленные ошибки в описаниях границ и подсчёте площадей, так в документах и остались. И в связи с этой «рекомендательностью», их исправления возможны только через суд. Для чего копья ломали, господа?
Приказом МПР РФ № 559 от 23.12.2010 определены вопросы, из которых должен состоять проект. Посомневаемся — а не вмешательство ли это во внутренние дела «малого бизнеса», не очередной ли способ «покошмарить»? Наворотили уже достаточно — народу в глубинке скоро вовсе не останется. Ладно, «замнём для ясности» то, что во все времена содержание работ проектировщиков, по сути — менеджеров, приглашаемых охотпользователем для рассмотрения возможностей развития своего предприятия, обусловливалось Техническим заданием к договору, составленному самим заказчиком.
Напомним, что «плановое хозяйство» в далёком прошлом. И посочувствуем промысловикам, взявшим по запарке 90- х свои участки в аренду. Их упомянутый приказ не освобождает от всей этой дури – с ласками, летягами, бурундуками и «прочими мородунками», над внесением которых в состав охотничьих видов когда-то смеялись, а теперь, когда их особенно усердные умники стали относить к «основным видам», само упоминание этой «дичи» приводит промысловика в тихое бешенство. Существование промысловой охоты, с её спецификой, в МПР РФ не видят в упор.
В Приказе № 559 приведён рамочный перечень вопросов, что, в общем-то, полезно для тех, кто ныне строчит «схемы»… А делают это все, кто не ленив: «теневые» (потому как налоги не платят) группы, отдельные спецы, лесоустроители, научные сотрудники, а иногда и люди вовсе далёкие от темы. И даже специалисты хозяйств, сами себе, что, в общем-то, логично, потому как это документ внутреннего пользования. Но в последнем случае хоть какая-то польза: если есть в штате специалисты, то осмысливают да прикидывают, что делать дальше. Что касается остальных — о полевых изысканиях и речи нет, потому что это уже на порядок дороже, хозяйствам не по карману. А пока, какие деньги — такие и стулья, не более чем для «отмазки» перед чиновниками охотуправлений. А тех — перед вышестоящими опять же чиновниками и на случай проверки природоохраной прокуратурой, где не особенно задумываются, что да для чего. А пояснить-то и некому.
Вот и играются взрослые дяди в игры не для выигрыша, а непонятно для чего за чужой счет. Да и зачем учёты, когда предписывается использовать готовые результаты ЗМУ и статистику, имеющиеся на сайте МПР. Побаиваются, и не без оснований, что альтернативные исследования покажут совсем иные цифры, чем «липа», получаемая в результате обработки маршрутов ЗМУ. Которые 90 про- центов охотпользователей Сибири и Дальнего Востока «проходят» в компьютере, т.к. на местности выполнить такой объём работ, если и возможно практиче- ски, то не менее чем за два-три месяца.
Но в это время идёт интенсивный промысел, и даже те, у кого есть возможность обеспечить прохождение требуемых 700 км маршрутов, считают и «покойников»… Вот и «клепаются» те «схемы» за месяц-два. С выездом в угодья — в лучшем случае, но чаще ограничиваются расспросом руководителя хозяйства да одного-двух охотников, а потом им и рассказывают на бума- ге то, что от них же узнали.
Польза для «заказчиков» от этих «схем» фактически если не нулевая, то несоизмерима с затратами, порой равными годовому доходу. Тем более — на Дальнем Востоке, где в связи с реализацией проекта «ДВ — га», с его полной непредсказуемостью — а что же будет с охотугодьями в результате? Хорошо хоть в МПР РФ не додумались обязать «утверждать» да «согласовывать» материалы внутрихозяйственного охотустройства в вышестоящих инстанциях. Похоже, что авторы приказа понимали, что «король-то голый». Вот когда разбогатеют «угодья» да дозреют — и будут заказывать настоящим менеджерам настоящие работы.
Но зато до этого додумались в некоторых субъектах, где дополнили Приказ №559 «рекомендациями» по своему разумению. К примеру, в перечень «основных видов» включают все «объекты животного мира, отнесённые к объектам охоты», что, согласно тому прика- зу, подразумевает и полный объём расчётов по каждому из них. И неважно, что нужных для этого сведений не смогли собрать все охотоведы и учёные за всё время существования охотничьего хозяйства. И ещё за 50 лет не будет сделана, к примеру, требуемая «оценка качества угодий «с учётом кормовых, защитных…» и прочее, т.к. по каждому виду необходимы специальные долго- летние исследования.
Проектировщики прошлых лет вполне резонно полагали, что точнее самих животных качество мест их обитания не оценит никто. Но тогда учётные работы проводились строго по типам угодий, и основой этой самой бонитировки служила разница в плотностях населения животных. Теперь, с введением вместо типологии угодий — «элементологии» и это не стало возможным.
Но все выдвигаемые требования — со ссылкой на тот же приказ, в котором и в самом деле не конкретизированы многие понятия, в том числе — что такое есть «площадь свойственных угодий», «основные виды» и многое другое дают широкие возможности для коррупционеров расставлять свои ловушки — у них свой промысел. К примеру, в Приказе МПР РФ от 24 декабря 2010 г №560, регламентирующего вопросы биотехнии, указания, изложенные в п. 5: «проведение биотехнических мероприятий осуществляется ежегодно, в объёме и составе определяемом документом внутрихозяйственного охотустройства», истолковываются как требование составления ПЛАНА на 10 лет. С указанием конкретных объёмов и затрат по всем пунктам и годам, иначе проект возвращается на доработку. Невзирая на то, что он принят и утвержден заказчиком. Естественно, что исполнители документа, чтобы получить вожделенное «согласование», вынуждены писать заведомую «туфту». И пусть потом охотпользователь доказывает, что, к примеру, в год проверки исполнения этого плана (для того и требуют) был хороший урожай естественных кормов и в затратах на подкормку не было ни какой необходимости.
И всё бы ничего, если бы не превращались эти «согласования» в процесс бесконечный, полностью зависящий от амбиций чиновников, вольно трактующих законодательные акты. И цель, похоже, одна — не улучшить что-то для обеспечения прогресса, а поставить и исполнителя проекта, и охотпользователя в прямую зависимость. Требуют и передачу материалов, не особенно обращая внимание на то, что проекты могут содержать информацию, в разглашении которой в условиях конкуренции хозяин предприятия крайне не заинтересован. Кроме того, каждый дополнительный экземпляр — дополнительные затраты. Поэтому полагаю, что на это должна быть добрая воля охотпользователя, и запрашивать возможно не весь проект, а толь- ко разделы по согласованию с руководителем предприятия. И не на бумаге, а на электронных носителях.
А вообще, истоки и этих, и многих других «косяков» — в бурной деятельности «реформаторов» начала 2000-х, усилен- но разваливавших охотничье хозяйство страны. В удэгейском этносе существует легенда о том, что в давние времена жили звери такие — «ни-дзагуни». Ходи- ли стаями под предводительством вожака. Сломаешь ему ногу — вся стая хромает. У нас хуже. Уже и «вожака» того давно нет, а «стая» всё хромает, постепенно погружая охотничье хозяйство в виртуальный мир, в котором комфортно толь- ко чиновникам. И точка невозврата, похоже, пройдена…
Автор: Юрий Дунишенко, заслуженный работник охотничьего хозяйства РФ
Фото из архива автора