Чтобы разорвать тянущуюся полосу неудач, мы с Сергеем решили отвлечься и посвятить утро охоте на рябца, благо денек обещал быть погожим и тихим.

Правда, выехать вовремя не получилось по разным, не зависящим от нас причинам, так что в лес мы попали с небольшим опозданием.

Собрали ружья и, зарядив в стволы «семерку», двинулись по старой, набитой лесовозами дороге в сторону зарастающих делянок. Временами мы останавливались, внимательно прислушиваясь к лесным звукам, манили притаившихся петушков, но пока ни один нам так и не ответил.

Извилистая дорога уперлась в делянку, густо заросшую молодым березняком и осинником. Нам ничего не осталось, как обойти ее по краю, перелезая через поваленные ветром громадные осины и ели, потому что тихо пробраться через густой подрост, не распугав при этом рябцов, было невозможно.

Взобравшись на ствол очередного дерева, можно было увидеть ярко-желтые кляксы лисичек, небрежно разбросанных по зеленому ворсистому мху. Рубиновые бусы ярких брусничных ягод, переливающихся в лучах осеннего солнца на малахитовых кочках, рядки рыжиков, спрятавшихся под еловыми лапами, и красные шапки подосиновиков, всем своим видом умоляющих их сорвать…

Наконец, послышался долгожданный посвист пестрого петушка в углу делянки. Медленно продвигаемся ему навстречу. Увидев небольшую полянку, замираем.
«Пять, пять, пять тетеревей», — выдувает манком Сергей, изображая посвист петушка.

Рябчик мгновенно отвечает, услышав мнимого соперника. Игра началась! Снова Сергей манит манком петушка, дразня и приглашая на «разборку». Тот не заставил себя долго ждать и, шумно замолотив крыльями, перелетел в нашу сторону, сев в тридцати метрах.

В четыре глаза пытаемся его разглядеть в переплетении ветвей, но рыжей листвы еще достаточно много и заметить пеструю лесную птицу не удается. Рябчик, распалившись, свистит раз за разом, готовый задать взбучку непрошеному гостю. Выдержав паузу, Сергей отвечает.

В тот же миг петушок с шумом срывается с дерева и, пролетев над нашими головами, приземляется на небольшую ель в конце полянки за нашими спинами. Подняв хохолок, недовольно перебирая мохнатыми лапками, возбужденный рябец завертел головой. Я жестом показал другу, что предоставляю выстрел ему.

Он кивнул в ответ и медленно поднял ствол. Тишину осеннего леса разорвал ружейный выстрел. В тоже мгновение пестрый петушок комом полетел вниз вместе со срезанными дробью еловыми веточками.

Поздравляю друга с полем, крепко пожимая руку.

Покурив, отправляемся дальше к следующей вырубке. Вокруг множественные следы пребывания лосей — гон в самом разгаре. Следующая делянка, в отличие от первой, оказалась достаточно чистая.

Кое-где выросли молодые елочки и сосенки в человеческий рост, между которых на белом мху росли белые грибы, а вокруг старых пеньков повсюду была рассыпана брусника — настоящий рай для боровой дичи! И, словно в подтверждение моих мыслей, сразу с трех сторон засвистели рябчики.

Скорее всего, это еще не распавшийся выводок кормился спелой ягодой, греясь на сентябрьском солнышке. Мы не стали спешить, а удобно уселись на большой пенек на краю делянки и, наслаждаясь этой красотой, стали слушать пересвистывание рябчиков, попивая обжигающий чай, подбрасывая в кружку, собранную, не сходя с места, бруснику.

Вдруг в середине вырубки раздался странный свист, как будто кто-то неумело или совершенно не имея слуха, пытался манить рябчика.

— Что это за тенор недоделанный?
— Наверное, грибник, решил рябчика поманить, — ответил Серега и взялся за манок.
— Сейчас мы его подманим, а заодно и протокол напишем, если путевки нет.

Охотовед запищал манком, изображая мнимого рябчика; тот, кому этот свист был адресован, мгновенно заглотил наживку и тут же ответил свистом, напоминающим рябчика, которому медведь наступил на ухо. Я сидел на пеньке и, сдерживая смех, наблюдал, как Сергей крался к предполагаемому нарушителю, с каждым шагом сокращая расстояние.

Так, маня друг друга, они постепенно приближались. Судя по звуку, они должны были вот-вот встретиться взглядами! Еще пару-тройку метров, и из-за елки появится растерянный горе-охотник, но вместо охотника с земли, шумно молотя крыльями, поднялся крупный рябчик, приведя охотоведа в недоумение!

Такого выражения на лице друга мне еще не доводилось видеть! Я же чуть не свалился с пня, задыхаясь и давясь от накатившего хохота!

Еще долго лес сотрясался от дружного смеха, когда я, передразнивая, показывал, как он крался к «простудившемуся» рябчику — браконьеру…

Что случилось с этой птицей, трудно сказать, возможно, какой-то врожденный дефект или полученная травма, а может, лесной бог не всем зверям и птахам дарует голос и слух?! Не знаю, встретиться ли мне еще когда-нибудь такой феномен, но картина, как охотовед браконьера ловил, точно останется в моей памяти навсегда!

Дмитрий Васильев