Хранитель зверей

Юрию Луппову, одному из самых опытных госинспекторов по охране диких животных Кировской области, 67 лет, 35 из которых он в профессии. Журналист «Источника» отправился в Свечинский район, чтобы на себе испытать прелести и трудности работы «хранителя зверей».

Солнечное мартовское утро. Мы на служебном УАЗике мчим на юго-запад Кировской области, в Свечинский район, к государственному инспектору по охране диких животных Юрию Луппову. «Особенный мужик: не курит, не пьёт, в работе фору любому молодому даст! – рассказывали мне о Луппове его коллеги.

2,5 часа пути – и мы в Свечинском районе, в селе Ацвеж. Точнее, в том, что от него осталось. Нас встречают не сельские собаки – их вообще не видно и не слышно – а несколько заброшенных кирпичных зданий с выбитыми окнами-глазницами. Мрачновато. Но о зданиях – чуть позднее.

 

Служба энтузиастов

Нас встречает подтянутый, крепкий седой мужчина на снегоходе.

– Саша! – знакомлюсь с инспектором.

– Юра! – улыбаясь, представляется он в ответ и крепко жмёт руку, приглашая нас чаёвничать в гостевой домик. За чаем, обернувшимся наваристым борщом и жареной картошкой с котлетами («с дороги надо поесть!»), Юрий Луппов рассказывает о том, что родился он в Слободском районе, но всю сознательную жизнь прожил здесь, в Ацвеже, куда отца перевели работать директором совхоза.

– После армии устроился работать егерем, – улыбается Юрий Павлович. – Шли годы, менялись названия природоохранных структур, нас называли по-всякому: то эксперты, то охотоведы, теперь инспектора… Сначала получал 120 рублей в месяц. Помогает своё подсобное хозяйство. Пчёл держу всю жизнь. Доходило до 100 пчелиных семей, сейчас поменьше – в пределах 40-50 семей.

– А сегодня сколько зарабатываете?

– 15 тысяч в месяц выходит, но, по сути, я их обратно в лес уношу: начиная от еды с собой и заканчивая бензином и запчастями к снегоходу. А не работать я не могу. Если не лес – то что? На диване валяться и пульт ТВ переключать я не хочу.

Очевидно, что за 15 тысяч рублей очереди из желающих работать госинспекторами не стоят. В Центре охраны и использования животного мира Кировской области признают, что в учреждении есть определённый кадровый голод. В некоторые, особенно удалённые районы выпускники не едут. Они устраиваются в частные хозяйства, где можно заработать. Инспекторами работают энтузиасты своего дела.

«Рысь» выходит на тропу

Пообедав, мы направляемся в охотугодья – везём овёс на подкормочные площадки для кабанов. Проезжаем мимо тех самых заброшенных кирпичных зданий в центре села. Луппов рассказывает, что здесь ещё недавно были школа на 198 мест, ДК и многоквартирный благоустроенный жилой дом. «Эх, какой совхоз у нас был! – с грустью замечает мой спутник. – Сегодня в селе живут около 80 человек. Корову только мы держим! А в 1974 году только работающих было под 300 человек. Знаете, когда доярку или механизатора ставят руководить хозяйством – до успеха не доведёт. Доярка, может, и хороший человек, но хороший человек – не профессия…»

Финским снегоходом «Рысь» Юрий Павлович в свои 67 управляет лихо и уверенно, как опытный спортсмен доской для сёрфинга. Только вместо волн – бескрайние снежные просторы. Мы пролетаем бывшие колхозные поля, заросшие борщевиком. И плотные двухметровые стены борщевика – как памятник утраченному сельскому хозяйству.

Через несколько километров снежного пути – подкормочная площадка. Юрий Павлович высыпает пару мешков овса для кабанов. И через несколько минут из густого ельника «выплывает» семья диких свиней: папа-секач, мамка и несколько маленьких кабанят. До площадки с овсом, однако, не дошли – развернулись и обратно в чащу.

– Чужака увидели – тебя, – улыбается Луппов. – Меня-то знают, на 5 метров подпускают.

По словам инспектора, подкормка кабанов проводится с целью снижения их миграционной активности, чтобы избежать угрозы возникновения и распространения АЧС (африканской чумы свиней).

Мы прыгаем на снегоход и летим обратно в село, по пути встретив лису, тетеревов и нескольких лосей.

 

 

 

 

 

 

Стаям здесь не место

Закинув обувь сушиться на печку, мы садимся ужинать. Интересуюсь – почему в угодьях мы не видели ни одного волчьего следа.

– У меня на земле волков нет, – улыбается Юрий Павлович. – С других районов – бывает, заходят. Стараемся таких сразу добыть, чтобы не напакостили…

С 1974 года Луппов добыл 248 волков. Личный рекорд за сезон – 28 хищников.

– Нынче даже футболисты в РПЛ за сезон столько голов не забивают, – шутливо замечаю я.

Луппов соглашается, что охота на волка – трудозатратная, основное сегодня – это бензин.

– А мы ходили за волками пешочком, катушку километровую с флажками на плечи – и вперёд! – вспоминает инспектор. – Снегоходов тогда не было. В бригаде – максимум 6-7 человек, а не по 20-30, как сегодня. И «затягивали» мы волков на 4-5 километров, а не на 20, как сегодня. Раньше, когда начинали только на волков охотиться, и красного-то материала негде было достать. Кто-то галстуки пионерские скупал, мы с горем пополам выпрашивали красный материал в похоронном агентстве. А на километр надо самое малое 1000 флажков – вот и считай…

Спрашиваю, почему у нас опытных волчатников наперечёт.

– У нас скоро все в волчатники заделаются, когда бригады по 20-30 человек идут на хищников, – по-доброму резюмирует Юрий Павлович. – А я считаю волчатником того, кто с ноля «затянул» флажками весь оклад и добыл волка. И если я в «затяжке» не участвовал – я не еду на эту охоту.

 

 

 

 

 

 

 

Двуногие «волки»

Заговорили о борьбе с браконьерами. Один из последних случаев – в феврале охотник по разрешению на сеголетка добыл взрослого кабана. Был задержан на месте, составили протокол. По решению суда мужчину лишили права охоты на 1 год.

– Нарушитель-то оказался знакомым? – спрашиваю Луппова.

– Конечно, знакомый, – отвечает инспектор. – У меня в обществе 450 охотников – я всех их знаю!

– И каково это: ловить тех, кого знаешь?

– У каждого своя работа, – твёрдо отвечает инспектор. Нарушил – ответишь.

Конфликтных ситуаций у Юрия Луппова с нарушителями охоты за эти годы случалось достаточно.

– И ружья на меня наводили, – вспоминает инспектор. – К счастью, всё разрешилось мирно. Ружья кто наставляет? Либо пьяные, либо чувствующие «крышу». Тут главное – самому инспектору не вступать в конфликт.

Когда открывается сезон охоты на лося, Луппов с егерями Свечинского районного охотобщества ездят дежурить в угодьях.

– Особенно в сезон чернотропа практически с утра до вечера в лесу находимся, основное браконьерство идёт в чернотроп, – уточняет инспектор, по-хозяйски подливая нам очередную чашку чая.

В 2020 году в угодьях Луппова было 4 случая браконьерства, все дошли до суда. Один из четверых получил 1,5 года реального срока за повторное браконьерство.

– Вы думаете, что браконьеры идут ко мне и морду бьют? – спрашивает Юрий Павлович. – Нет, у них другие методы. Уходишь в угодья и боишься машину оставлять. Могут колёса прорезать, аккумулятор унести. Пять избушек сожгли у меня. А их ведь не запирают, они для всех: грибников, охотников. Пришёл, погостил, оставь после себя порядок, и если можно, продукты… Эх…Так что двуногие «волки» страшнее любого зверя…

***

Утром после завтрака мы садимся в УАЗ, чтобы отправиться в Киров. Благодарю инспектора за радушный приём и погружение в профессию и обещаю приехать, когда откроется весенняя охота – чтобы отправиться в рейд по браконьерам.

– Жена Людмила каждый раз спрашивает, когда я ухожу: «Ты в какую хоть сторону идёшь?». Отучал-отучал – а всё равно спрашивает. Понятно, переживает…, – напоследок скромно замечает Юрий Павлович.

Так Луппов встаёт уже 35 лет вместе с солнцем, а иногда и раньше него, и уходит в угодья. Уходит, чтобы охранять мир животных. Просто потому, что по-другому не мыслит свою жизнь.

Фото автора и Юрия Луппова

Автор: Александр Грислис
https://istochnik.online